Да, та самая миледи - Страница 84


К оглавлению

84

— Лилльский палач! Лилльский палач! — завывала я лицом к стене.

Все отшатнулись от человека в красном, как от прокаженного.

— О пощадите, пощадите, простите меня! — восклицала я, упав на колени.

— Я вам говорил, что она меня узнала! — мрачно сказал Жерар, топорща черную бороду. — Да, я палач города Лилля, и вот моя история.

Все со страхом смотрели на него. Жерар начал свою часть комедии.

— Эта молодая женщина была когда-то столь же красивой молодой девушкой. Она была монахиней Тамплемарского монастыря бенедиктинок. Молодой священник, простосердечный и глубоко верующий, отправлял службы в церкви этого монастыря. Она задумала совратить его, и это ей удалось: она могла бы совратить святого.

Спасибо, брат!

— Принятые ими монашеские обеты были священны и нерушимы. Их связь не могла быть долговечной — рано или поздно она должна была погубить их. Молодая монахиня уговорила своего любовника покинуть те края, но, для того чтобы уехать оттуда, чтобы скрыться вдвоем, перебраться в другую часть Франции, где они могли бы жить спокойно, ибо никто бы их там не знал, нужны были деньги, а ни у того, ни у другого их не было. Священник украл священные сосуды и продал их; но в ту минуту, когда любовники готовились вместе уехать, их задержали.

Д'Артаньян слушал, открыв рот.

В нашей семье первые уроки правильной речи я получила именно от Жерара.

— Неделю спустя она обольстила сына тюремщика и бежала. Священник был приговорен к десяти годам заключения в кандалах и к клейму. Я был палачом города Лилля, как подтверждает эта женщина. Моей обязанностью было заклеймить виновного, а виновный, господа, был мой брат! Тогда я поклялся, что эта женщина, которая его погубила, которая была больше, чем его сообщницей, ибо она толкнула его на преступление, по меньшей мере разделит с ним наказание. Я догадывался, где она укрывается, выследил ее, застиг, связал и наложил такое же клеймо, какое я наложил на моего брата. На другой день после моего возвращения в Лилль брату моему тоже удалось бежать из тюрьмы. Меня обвинили в пособничестве и приговорили к тюремному заключению до тех пор, пока беглец не отдаст себя в руки властей. Бедный брат не знал об этом приговоре. Он опять сошелся с этой женщиной; они вместе бежали в Берри, и там ему удалось получить небольшой приход. Эта женщина выдавала себя за его сестру. Вельможа, во владениях которого была расположена приходская церковь, увидел эту мнимую сестру и влюбился в нее, влюбился до такой степени, что предложил ей стать его женой. Тогда она бросила того, кого уже погубила, ради того, кого должна была погубить, и сделалась графиней де Ла Фер…

…Если человек очень хочет поверить, он поверит.

Жерар был прав, когда говорил это в ответ на мои сомнения.

Пять человек, изображающих суд, находящихся в здравом уме и твердой памяти, охотно съели все, что он им предложил, и ни у одного не зародилось даже тени сомнения, каким это образом, находясь в столь тесных отношениях с одним мужчиной, я выдала себя за невинную девушку с другим. Да будьте уверены, не обнаружь после первой брачной ночи граф де Ла Фер на простыне все признаки моей девственности, я очутилась бы на том дереве еще раньше. Ах да, я забыла, я же демон! И тот, кого я бросила, ни полслова графу не шепнул, безропотно нас обвенчал и исчез, какое редкостное благородство со стороны человека, которому искалечили жизнь!

Никто не знает людей так, как палач, прав был Жерар, ох как прав!

Де Ла Фер кивал, подтверждая слова человека в красном.

— Тогда мой бедный брат, впав в безумное отчаяние и решив избавиться от жизни, которую эта женщина лишила и чести, и счастья, вернулся в Лилль. Узнав о том, что я отбываю вместо него заключение, он добровольно явился в тюрьму и в тот же вечер повесился на дверце отдушины своей темницы. Впрочем, надо отдать справедливость — осудившие меня власти сдержали слово. Как только личность самоубийцы была установлена, мне возвратили свободу. Вот преступление, в котором я ее обвиняю, вот за что она заклеймена!

Спасибо, брат, тебя единственного я выслушала с удовольствием.

— Господин д'Артаньян, — перешел к заключительной части суда Атос. — Какого наказания требуете Вы для этой женщины?

— Смертной казни, — ответил д'Артаньян.

Браво, мой мальчик! Только и ты имеешь полное право занять рядом со мной скамью подсудимых, крылья твои совсем не белы.

— Милорд Винтер, какого наказания требуете Вы для этой женщины?

— Смертной казни!

Сбылись твои чаяния, дорогой брат, не стою я теперь между тобой и миллионом. Но и ты не ангел, а такой же виновный, как я.

— Господин Портос и господин Арамис, Вы судьи этой женщины. К какому наказанию присуждаете Вы ее?

— К смертной казни.

А мне кажется, громкое слово «суд» тут совершенно излишне, расправа — она всегда расправа.

— Шарлотта Баксон, графиня де Ла Фер, леди Винтер, — поднял руку Атос, — Ваши злодеяния переполнили меру терпения людей на земле и Бога на небе. Если Вы знаете какую-нибудь молитву, прочитайте ее, ибо Вы осуждены и умрете.

Да, дорогой супруг, да, для Вас я так и осталась грязью на сапогах, которую надо стряхнуть. По-прежнему ни один благородный кавалер и пальцем не пошевелил, чтобы узнать, как же оно было на самом деле.

Единственный человек в мире до конца выяснил все подробности, ничему не веря на слово, но и не покладая рук в поисках правды, и существует только одно преступление, за которое я несу здесь наказание, — подстрекательство к убийству Бекингэма; оно было сделано по его поручению.

Но и сейчас я считаю то, что он делает, на голову лучше, чище и в конечном итоге благороднее мелких поступков всех этих людей вокруг!

84